«Теперь я более четко осознала свою пользу»: психолог о том, как изменилась работа с клиентами после 24 февраля

«Все мы ждем одного — нормализации и стабилизации обстановки»

— Алена, расскажите, какую психологическую помощь вы оказывали людям раньше? 

— До начала «спецоперации» я много работала с парами, помогала клиентам разобраться в отношениях. Особое место в моей практике занимала тема развития — я часто проводила консультации о том, как лучше понять свои желания и преодолеть страхи. Но теперь это потеряло актуальность. 

— Что изменилось в вашей работе после событий 24 февраля? Как вы вообще восприняли произошедшее? 

— Утром 24 февраля я испытала шок: я, как и все, не знала, что делать дальше. Через несколько дней я нашла телеграм-канал поэтессы Оксаны Васякиной. Его цель в поиске людей, которые могут помочь с жильем, работой и психологической помощью. Я подумала и поняла, что могу внести свою лепту и поддержать других людей.

Алена Поповичева

Сейчас очень важно найти того, с кем можно разделить переживания, ведь даже с семьей не всегда получается обсудить свои чувства. Поэтому я написала Оксане, она разместила мое предложение помочь у себя на канале. Теперь я беру больше клиентов и провожу с ними консультации по сниженным ценам. 

Также мы с моей коллегой организовали группу поддержки — видеовстречу со всеми желающими получить поддержку и возможность высказаться. 

После видеовстречи я поняла, что все мы думаем об одном. Только одни переживают за работу, другие за семью, а третьи испытывают тотальный страх будущего. 

— Как ваши клиенты отреагировали на то, что теперь вы работаете немного в другом направлении?

— Есть люди, у которых жизнь после 24 февраля продолжается в том же русле. Также есть те, на кого повлияла ситуация, но остались вопросы, которые касаются других вещей, не только обстановки в мире. Некоторые из таких клиентов сделали паузу в работе со мной. 

Но ко мне приходят и новые люди. Сейчас многим необходимо тепло, принятие, безопасность, и терапия помогает восполнить эту потребность. Клиенты обращаются ко мне с разными проблемами, но каждый хочет выговориться. Как и все мы, они ждут одного — нормализации и стабилизации обстановки. 

«Мы как многожильный кабель. У наших проводков есть сердцевина, и она всегда про любовь, теплоту и понимание»

— Теперь у многих на первом плане — переживания за свою жизнь и будущее. Как вы думаете, что помогло бы сейчас переключиться? 

— Сейчас важны две вещи — внутренний мир и коммуникация. Мы начинаем сталкиваться с последствиями решений власти. Пока не все изменения ощутимы, но разрыв между людьми чувствуется уже сейчас. Это абсолютно противоположно тому, что должно было случиться. 

Если мы посмотрим на поведение людей по ту сторону конфликта, то заметим сплочение, объединение, взаимную поддержку. А у нас в стране — только тенденция к разрывам, конфликтам и непониманию. Поэтому сейчас самое время для встреч с людьми. Ощущение человека рядом и понимание, что он тебе не враг, становится необходимостью.

— Как еще можно вернуть себе эмоциональную стабильность и спокойствие?

— Кроме контакта с людьми, в ситуациях неопределенности нужно много думать о теле. Это может показаться странным: голова осознает весь ужас ситуации, а мы вдруг решаем позаботиться о своем физическом самочувствии. Но позаботиться — не значит записываться в спа или идти на массаж.

Речь о другом — необходимо вернуть себе способность чувствовать. Кажется, будто мы ощущаем все, что происходит вокруг. Но можно мерзнуть и не замечать этого. Можно долго быть голодным, но не чувствовать аппетита. Чтобы прислушиваться к своему организму, нужна систематическая работа по восстановлению контакта с телом: сон, еда, небольшие ритуалы, которые обычно нас радуют. 

Алена Поповичева

В последнее время чувствуется большой разрыв между ментальной усталостью и физической. Мы постоянно читаем новости и потребляем информацию, это очень изматывает. Тело не понимает, что случилось, откуда такая усталость. Нужно успокоить ум и активизировать тело с помощью привычного нам отдыха. Для этого не обязательно заниматься спортом, можно просто сходить на прогулку или сделать уборку. 

— Часто разговоров с людьми о «спецоперации» не избежать. Как обсуждать эту тему, чтобы не поссориться?

— Если мы говорим о людях, с кем сложно и напряженно разговаривать, нужно помнить, что в вашем диалоге должно быть место для чего-то, кроме выяснения отношений. Идейный спор ни к чему не приведет. Мы все хотим одного — жить спокойно и счастливо. Лучше не спорить, не ругаться, не кричать и не заставлять принимать свою позицию.

Спорить на уровне идей лучше только тогда, когда вы понимаете, что это поможет прояснить ситуацию.

Мы уже знаем истории, когда люди по другую сторону конфликта кричат: «Ты нам никто». Появляется чувство, будто идеологическое несогласие заслонило собой всю жизнь, будто нас ничего и не связывало, кроме понятий «наш», «не наш». На самом деле, мы — это многожильный кабель, а наши проводки — множество разных тем. У этих проводков есть сердцевина, и она всегда про любовь, теплоту и понимание.

Что касается общения, например, с детьми, то здесь рецепт прост. Ответьте себе на вопрос: «Насколько честно вы можете говорить о происходящем в стране сами с собой?» И так же честно обсуждайте это с ребенком, делая поправку на возраст. Важно понимать, что фоновое напряжение родителей быстро считывается детьми.

Иногда родители ставят ребенка в ситуацию непонимания. У него в голове не складывается то, что говорят взрослые и то, что происходит на самом деле. Вроде, мы идем гулять, но мама почему-то плачет, а папа хмурый и молчаливый. Постарайтесь как можно подробнее объяснить ребенку, что с вами происходит.

Кризис либо сближает, либо отдаляет людей друг от друга. Важно проводить время с близкими, уделять время совместному пению, молитве или еде.

Мы в любом случае столкнемся с последствиями, более или менее негативными. Развитие травмы хорошо изучено. Она как физическое явление: если мы подбрасываем камушек, то точно знаем с какой скоростью он упадет. Встреча с травмирующем событием необязательно предполагает ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство — Прим.ред.). Однако замечено, что со временем у человека могут развиться другие расстройства, появиться флешбэки. 

Мы находимся в тисках. С одной стороны спецоперация — шоковый удар, естественное несогласие, а с другой — невозможность выражать свои мысли открыто. Все недавно принятые ограничения уплотняют и сжимают тиски. Мы не можем перерабатывать травмирующий опыт. Отсюда такое настораживающее увеличение количества закупаемых противотревожных антидепрессантов. 

«Сейчас силы психологов уходят на то, чтобы заботиться о себе, не погибать на работе и не выгорать»

— Вы работаете с клиентами, с которыми у вас противоположные мнения?

— Вопрос — с какими людьми ты готов работать, а с какими нет — все еще остается актуальным. Я думаю, каждый специалист решает сам, опираясь на собственные ценности и понимание того, как устроена его терапия, на безоценочность и прочие прелести мирного времени. 

Алена Поповичева

Я пока не столкнулась со случаями, которые повергли бы меня в шок и лишили возможности работать с человеком, но такое вполне возможно. Мы с коллегами делимся опытом, и они говорят, что с некоторыми людьми сейчас действительно бывает нелегко.

Например, человек приходит к тебе со своей идеологией. Ты спрашиваешь о его чувствах и переживаниях, а он твердит о том, кто сейчас прав. Рвутся связи с близкими, люди теряют работу, а он говорит про идеологию. Да, это закономерно, но на ландшафте жизни нет идеологии. Все хотят быть собой и жить счастливо. 

— Вы много разговариваете с клиентами о потерях, конфликтах, недопониманиях. У вас самой бывает эмоциональное истощение?

— У каждого психолога есть свой психолог. Бывают сложные жизненные ситуации, когда ты сам с помощью коллег решаешь, как скорректировать свою работу. Тем более, не каждый психолог принимает любых клиентов. Все равно есть некоторые ограничения. В обычной жизни мы хорошо понимаем, можем ли сейчас взяться за работу, входит ли этот случай в нашу компетенцию или нет.

Раньше психологи могли ощущать свое состояние. Но нынешняя ситуация отменила все это. 

Теперь будто нет морального права взять паузу и попросить о помощи. Появляется много вопросов: «Могу ли я сейчас адекватно оценить свое состояние? Что я чувствую? Есть ли у меня силы?» Нарушается контакт с собой и это очень заметно.

У многих появились проблемы с питанием или сном. Конечно, можно отказать клиенту, но спасательный механизм срабатывает, потому что наша профессиональная жизнь строится на желании помочь человеку. Но сейчас силы психологов уходят на то, чтобы заботиться о себе, не погибать на работе и не выгорать. 

— Чему вас научил произошедший кризис?

— Раньше я думала, что могу помогать людям бороться с психологическими травмами. Некоторое время я работала в паллиативной службе, поэтому хорошо понимаю, что такое утрата. Ведь в нынешней ситуации мы теряем не только близких, мы теряем вообще все. Теперь, когда я поработала с людьми в новой реальности, я более четко осознала свою пользу. 

Пока я не знаю, когда смогу вернуться к темам развития и отношений. Многие сейчас проходят через череду травмирующих событий. Важно помочь людям пережить этот опыт. 

Редактор: Екатерина Самохвалова

Проверьте, что вы узнали:

Time is Up!

Хотите задавать вопросы героям материалов «Амбиверта»? Станьте одним из наших подписчиков на сервисе «Бусти» (российский аналог Патреона). 

Мы благодарим наших подписчиков, благодаря которым мы смогли выпустить этот материал:

• Антон Селезнев
• Иван Китов

Стать нашим подписчиком можно по ссылке.

Возможно, вас еще заинтересует: