«В глазах общества я иностранный агент»: экоактивистка Ася Фомина — Грета Тунберг из Архангельска

Активизм, экоосознанность и климатический кризис

— Как ты стала экоактивисткой?

— В декабре 2018 года я поняла — пора что-то делать со своей экологической осознанностью. Я вбила в поисковике «экологические движения Архангельска». Первым результатом оказалась группа ВКонтакте «Экологическое движение 42». Я зашла, посмотрела, подумала: «Это что-то прикольное». Сперва просто следила за ними, а потом решила стать частью их движения. Начала волонтёрить. 

Фото из личного архива Аси Фоминой

— Чем занимаются участники этого движения?

— Мы занимаемся всем понемногу, но у нас есть основные направления. Первое — отходы. Мы проводим акции по сбору вторсырья, подготавливаем информационные брошюры и листовки, проводим видео- и оффлайн-лекции. Второе — изменение климата. Самое крупное мероприятие в этом направлении — летняя климатическая школа. 

Мы занимаемся просвещением, устраиваем субботники, своп-вечеринки (обмен вещами — Прим.ред.), проводим мониторинги и ходим в экспедиции. В прошлом году, например, ездили на Онежский полуостров и собирали пробы воды на микропластик. В итоге нашли 736 фрагментов мусора, из них 79,9% пластика.

— А чем лично тебе больше всего нравится заниматься?

— Мне нравится тема изменения климата. Это как раз та проблема, ради которой я пришла в экологическое движение. Когда я была маленькой, то в одном документальном фильме про природу услышала о климатических изменениях, и мне сразу стало не по себе. Тогда я не знала, что есть комьюнити, которое занимается этой проблемой, а когда пришла в «Экологическое движение 42», очень удивилась, что в Архангельске так много интересующихся изменением климата людей. Мне нравится говорить об этом, несмотря на то, что многие люди не понимают масштабов проблемы.

— Насколько, по-твоему, масштабна проблема?

— Важно понимать, что изменение климата — это не только про перемены в погоде, но и про долгосрочное преобразование природных стихий. Изменение климата в России в два с половиной раза сильнее, чем во всем мире. Мы постепенно идем к глобальному апокалипсису. 

Настоящие последствия изменения климата уже происходят: сейчас у тебя может быть такая засуха, что если зажечь спичку — загорится трава и случится пожар, а через десять минут начнется сильнейший ливень. В Архангельской области, например, очень много поселений вымываются штормами. И людям, которые потеряли дома и фермерские угодья, никто не помогает. 

В России нет закона, связанного с последствиями климатических изменений, поэтому и пострадавшие остаются без материальной помощи. Так, в деревне Сура ветер повалил огромное количество деревьев, которые упали на провода, и люди десять дней сидели без связи и света. Последствия очень неприятные.

Фото из личного архива Аси Фоминой

— Ты определяешь себя как «экологический и немного политический активист». Почему немного политический?

— Это может прозвучать не очень приятно, но активистам есть из чего выбирать. Каждый сам решает, на чем делать акцент в своей работе: на экологии или политике. Я решила обратить внимание на климатический кризис. Про него мало говорят, хотя тема более глобальная и важная, чем политический и социальный активизм. Проблемы, которые такие активисты решают, вытекают из экологических.

— Что значит быть экоактивистом лично для тебя?

— Мне кажется, это значит быть человеком думающим. Когда ты привносишь в свою жизнь экологию, то понимаешь, что раньше ты жил очень необдуманно и просто. На уровне инстинктов. 

Обычно далекие от экологии люди, когда подходят в магазине к прилавку с сыром, берут тот, что дешевле. Я же сначала думаю: «А из чего этот сыр сделан?», ведь если он животного происхождения, то на его производство потратили очень много ресурсов. Также я покупаю только местные продукты. Не потому, что я локальная патриотка, а потому, что это уменьшает транспортные расходы. 

Нас часто представляют просто как людей, стоящих с плакатами, но это не так. Экоактивизм — верх осознанности.

С плакатами стоять может каждый, но не все могут отказаться от молочных продуктов, отделять органику от обычных отходов и ругаться из-за этого с родителями.

— А если я не готова отделять органику и ссориться с родителями, но очень хочу стать экоактивистом, как я могу это сделать?

— Путь к экоактивизму у каждого разный, нужно просто постепенно с чего-то начинать. Многие, например, сначала разделяют мусор на пластик, бумагу, стекло, металл и смешанные отходы. Потом отказываются от пакетов, ходят с многоразовой кружкой. После задумываются об отделении органики, обмениваются вещами. Экоактивизм прогрессирует с разной последовательностью и в разных временных отрезках. Но это только мое мнение. Кому-то, чтобы быть экоактивистом, достаточно просто собирать бумажки на улицах.

Репрессии властей и отношение к активистам как к сектантам

— Почему некоторые люди воспринимают экоактивистов в штыки? Над Гретой Тунберг, например, многие смеялись в рунете. А то, что ты делаешь, похоже на нее.

— Обесценивание — популярная вещь в России. Многие не любят думать о том, что кто-то просто вкладывается в работу. Говорят, что экоактивисты только с плакатами ходят и лозунги кричат. Я сама с этой стигмой сталкиваюсь. Когда приезжаю в какую-то деревню и говорю, что я экологическая активистка, мне сразу отвечают: «А, так ты из “Гринписа”». А «Гринпис» в голове не разбирающихся — иностранный агент. В глазах общества экоактивист либо иностранный агент, либо сектант. С нашей стороны это выглядит странно, как теория заговора. 

То, чем мы занимаемся, — что-то непонятное для них. Кажется, что защищать природу — это глупо, потому что здесь нет никакой материальной выгоды. К тому же, экоактивисты часто идут против нынешних ценностей. Против капитализма, против политических решений. Какие-то странные дети, которые хотят влезть в чужую жизнь и разрушить ее. 

— Насколько сложно в России быть экоактивистом?

— Очень сложно: начиная от общения с неразбирающимися людьми, заканчивая взаимодействием с государством. На юге России часто избивают и преследуют экоактивистов. Против нас, как и против политических активистов, применяют репрессивные законы. «Экологическое движение 42» раньше была юридически зарегистрированной организацией «Этас», но в 2017 году нас признали иностранными агентами. Пришлось закрыться, и теперь мы просто незарегистрированное движение. В прошлом году одного из наших активистов преследовали. Еще одной нашей стороннице постоянно присылают угрозы.

Раньше диалог между нами и правительством был хорошо налажен. Мы могли спокойно назначить встречу, обсудить какие-то вопросы. Нас пускали в детские садики, школы и университеты. Мы не казались опасностью. Но когда нас признали иностранными агентами, многие двери для нас закрылись. Муниципальные учреждения напрямую не называли причину, но было довольно очевидно, почему нас перестали туда пускать.

Ася Фомина (справа) на акции протеста. Фото из личного архива

Сейчас никакого диалога нет. Только несколько месяцев назад удалось провести несколько круглых столов. Да и это похоже на какой-то пиар-ход типа: «Мы хотим сотрудничать с экологическим движением, потому что оно нравится населению области, но выполнять их требования мы не будем, потому что нам все еще плевать». Это практически везде так в России. Очень мало где чиновники уступают экоактивистам или начинают работать вместе с ними.

— Ты не планируешь в будущем уезжать из России?

— До того, как стать активисткой, я очень хотела уехать. Сначала из своего маленького города, а после из России. Но потом, защищая свой регион, я поняла, насколько он классный и как здесь насыщена городская жизнь. Поняла, что не хочу уезжать из Архангельска, а хочу развивать его и помогать России становиться прекрасной. Я твердо была уверена в этом желании все три года занятия экоактивизмом. 

Однако на фоне последних происходящих событий в стране мне становится не по себе. Время от времени в мою голову закрадываются мысли о том, что когда-то мне придется уехать. Именно придется. Признают иностранной агенткой или начнутся репрессии в мою сторону. Я даже начинаю копить на отъезд, хоть и не хочу этого делать. Это какая-то слабость: будто лучше сесть в тюрьму, чем уехать из этого места. 

«Мусорная реформа — бред и фикция»

— В России в 2019 году была запущена мусорная реформа. К чему она привела?

— Мусорная реформа должна была стать благом, а не разрушением. В Архангельской области, где проблема отходов очень актуальна из-за Шиеса, словосочетание «мусорная реформа» ненавидит практически каждый. Региональные операторы по обращению с твердыми коммунальными отходами очень изменились: из-за них раздельный сбор отходов повсеместно начал разрушаться.

Мы и сами с этим столкнулись. У нас в Архангельске был индивидуальный предприниматель, который занимался сбором и сортировкой вторсырья. В области практически нет пунктов для переработки, и все отправляется в Центральную Россию. Поэтому в Архангельске очень затратно заниматься вторсырьем, что не остановило этого предпринимателя. Наше движение ему активно помогало. Благодаря совместной работе мы установили в городе около двухсот контейнеров для вторсырья. Это было большое достижение, которым мы гордились. Но когда пришел региональный оператор, он выдавил с рынка этого предпринимателя, и в феврале этого года все контейнеры демонтировали. Теперь люди, которые привыкли разделять вторсырье, лишились инфраструктуры. 

Фото из личного архива Аси Фоминой

— То есть власти хотели как лучше, а получилось как всегда?

— Не уверена, что хотели как лучше. С самого начала мусорной реформы было понятно, что это бред и фикция. Ее запускали, чтобы снизить протестные настроения. Из-за Шиеса появилось много экоактивистов по всей России, которые стали создавать маленькие ИП для сбора и переработки вторсырья. Запустился процесс по просвещению населения, и на пике этого протеста организовали реформу. Ею просто хотели заткнуть рот активистам. В итоге ничего не поменялось. 

Последствия мусорной реформы: активисты остались недовольными, а мусор так и не перерабатывается.

— Как тогда в таких условиях правильно сортировать мусор?

— Все индивидуально для регионов. У кого-то все-таки осталась инфраструктура, и они могут спокойно сдавать вторсырье. У кого-то отдельные пункты приема, которые работают по определенным часам. У кого-то ничего нет. Но вообще, нужно развивать институт индивидуального предпринимательства и постепенно вводить раздельный сбор на общественном уровне. От государства ждать этого не стоит. Чиновники не понимают профита. 

Почему любой вклад важен

— Первые три шага, которые нужно сделать, чтобы стать экоактивистом.

1. Подписаться на экологические сообщества федерального масштаба и найти локальные движения в той соцсети, в которой сидишь больше всего. Следить за их новостями.

2. Узнать о том, что такое экопривычки, и начать внедрять их в свою жизнь. К примеру, можно носить с собой в магазины экосумку вместо одноразового пластикового пакета, а в кофейнях и общепите — многоразовую кружку, и просить наливать в нее кофе и другие напитки. Можно обмениваться вещами с друзьями и родственниками вместо того, чтобы покупать новые предметы. Брать экокосметику, которая производится из натуральных компонентов и не тестируется на животных. Ну и самое простое — экономить воду и электричество. Закрывать кран, пока чистишь зубы или моешь посуду. Снимать телефон с зарядки, если он уже зарядился. 

3. Собраться с силами, прийти в экообъединение своего города и сказать: «Здравствуйте, я хочу быть вашим волонтером». Это сложный шаг для многих, но нужно себя перебороть. Если такого объединения нет, то можно присоединиться к Fridays For Future, это международное климатическое движение. У нас можно спокойно начать свой путь экоактивиста.

— Насколько затратно быть экоактивистом?

— Когда ты экоактивист, ты много чего не покупаешь. У меня, например, зависимость от кофе. Если хочу его купить, но у меня нет с собой складного стакана, то просто не делаю этого. Если хочу фрукты, но в магазине они не продаются на развес, то не беру их. Я практически не трачу деньги на мясо и молочные продукты. Я люблю огороды, и на своей даче выращиваю овощи, которыми питаюсь практически весь год. Получается, быть экоактивистом даже дешевле.

— Я не хочу ограничивать себя, тратить время и силы, но все еще хочу вносить свой вклад. Что делать?

— Самое простое, что человек может делать, — репостить записи экоактивистов и экологических объединений. Заходить в Инстаграм и репостить в сторис. Если у тебя двести подписчиков, то все равно пять или десять перейдут, а один или два подпишется. Даже такие простые действия, как репост, невероятно нам помогают.

Фото из личного архива Аси Фоминой

Можно, например, заняться апсайклингом. Это когда ты берешь старые вещи, иногда с помойки, и модернизируешь их. Я, например, очень часто нахожу на помойках старые холсты, перекрываю их грунтом и рисую новые картины. Очень часто, кстати, выбрасывают антиквариат. У меня есть друг, который полностью обеспечивает себя тем, что находит на мусорках антиквариат и перепродает его за большие деньги коллекционерам. И это экологично.

— Какой ты видишь нашу планету через 50 лет, если все будет развиваться так же, как сейчас?

— Ученые уже сейчас строят очень печальные модели будущего. Если мы останемся на том же уровне вовлеченности в эту тему, если большинство продолжит бездействовать, то температура будет расти. К 2070 году большая часть Африки станет полностью недоступна для жизни. Там будут такие же условия, как сейчас в Сахаре. То же случится с Индокитаем, Востоком, Южной Америкой, Австралией. Земля начнет раскаляться. У людей не будет не только дома, но и ресурсов для жизни.

Наступят социальные и экономические кризисы. Начнутся войны, вызванные не экзистенциальными причинами и идеологиями, а нехваткой воды, пищи и территории. Это все похоже не на светлое футуристическое будущее, которое строили предки из 50-х, а на ужасное апокалиптическое будущее из фантастических фильмов. Всего лишь через 50 лет условия будут такими же, как после ядерной войны.

Редактор: Екатерина Самохвалова

Проверьте, что вы узнали:

Time is Up!

Возможно, вас еще заинтересует: