«Они не умели точить карандаши, а сейчас работают на станке»: как устроена инклюзивная мастерская «Простые вещи»

Смысл инклюзии, социализация людей с инвалидностью и оскорбления со стороны посетителей

Работа с деревом в мастерской «Простые вещи». Фото: личные архивы героев

В России официально трудоустроены всего 3% из всех людей с ментальными особенностями и нарушениями развития. Многие из них готовы и хотят работать, однако российские компании редко готовы нанять такого сотрудника. Решить проблему помогает проект «Простые вещи» — комплекс инклюзивных мастерских в Санкт-Петербурге, в которых людей с инвалидностью обучают создавать изделия из дерева, керамики и других материалов. Мы поговорили с наставниками и PR-менеджером проекта о том, почему им иногда сложно соблюдать этические нормы, сколько длится рабочий день в их мастерских и как инклюзия формирует новое общество.

Чем вы занимались до работы в проекте «Простые вещи»?

Димитрий (наставник): До работы в «Простых вещах» я учился столярному делу в профессиональном техническом училище в Питере, десять лет занимался столярным ремеслом, потом — интернет-торговлей. Затем вернулся в профессию и стал полноценным столяром. В «Простые вещи» я попал по объявлению: увидел, что требуется столяр, и прошел собеседование. 

Оксана (наставник): Параллельно с работой в «Простых вещах» я также работала мастером в керамике, а до этого училась в Питере в художественно-промышленной академии Штиглица. 

Работа в мастерской, Оксана слева. Фото: личные архивы героев

Ваши мастерские называются инклюзивными. По-вашему, зачем нужна инклюзия?

Димитрий: Инклюзия (включение людей с инвалидностью в активную жизнь общества — Прим. ред.) нужна для того, чтобы сформировалось новое общество с другими взглядами и установками. Люди разные, и общество должно к этому привыкнуть. Мне бы очень не хотелось видеть брезгливость на лицах пассажиров в общественном транспорте, когда в вагон заходит «особенный» человек. Подобное отношение можно искоренить, хотя это сложная этическая задача. С одной стороны, детям с самого детства нужно ненавязчиво и понятно объяснять, как правильно реагировать в подобных ситуациях, — с другой, к сожалению, в России это в лучшем случае сформирует в ребенке жалость, а она не менее оскорбительна, чем презрение. Для Европы, где человек спокойно может купить мороженое у продавца с синдромом Дауна, это не характерно. А вот в России такое немыслимо, если только это не специальное мероприятие, куда люди придут подготовленными. 

У нашей организации, например, есть инклюзивное кафе «Огурцы», и к нам часто приходят люди, которые не в курсе, куда они попали. Они знают только, что пришли в стильное, красивое кафе с веганской кухней, но потом встречаются с нашими ребятами. Реакция у всех разная, иногда приходится объясняться. Доходит даже до криков и оскорблений со стороны посетителей. Сотрудники в таких случаях сохраняют спокойствие и по возможности кратко объясняют гостю, что такое инклюзия, чтобы сформировать у него об этом хотя бы общее представление. Мы стараемся смотреть на мир через призму божественной любви. Людям не должно быть важно, инклюзивное это кафе или нет: есть человек, который выполняет свою работу, и он такой же, как и все остальные.

Анастасия (PR-менеджер): Вдумчивая инклюзия делает общество менее разобщенным, тревожным и агрессивным, а значит — более принимающим, уважительным и прогрессивным.

В инклюзивном мире на смену жесткой конкуренции приходят взаимоподдержка и уважение.

Все меньше людей становятся отверженными, а значит — так или иначе озлобленными. Родители реже отказываются от детей, потому что перестают бояться, что их ребенка не примет общество. Жизнь больше не измеряется шаблонным успехом. Принятие различий между людьми и возможность выбора между различными жизненными сценариями позволяют многим отказаться от вечной гонки за успехом и избежать разочарований, отчаяния и психических расстройств, которые появляются, если достигнуть такого успеха не получается. В целом инклюзивный мир — это мир, в котором каждый может жить в своем темпе, учитывая свои потребности и возможности и уважая чужие.

Оксана: Я считаю, что все люди равны. Для многих эта мысль понятна и очевидна, но на деле оказывается совсем не так. Например, люди могут бояться «особого» человека из-за своего незнания и каких-то видимых отличий. И инклюзия нужна как раз для того, чтобы эти границы стирались. Я думаю, чем больше будет появляться мест, приспособленных для человека с ограниченными возможностями, тем меньше негатива люди будут испытывать по отношению к «особенным» ребятам. Идея о полном искоренении такого отношения кажется мне утопической, но если хотя бы кто-то все же начнет мыслить и вести себя по-другому – уже хорошо.

Сотрудники мастерской. Фото: личные архивы героев

Для кого предназначены мастерские?

Димитрий: Мы занимаемся трудоустройством людей с ментальными особенностями и стремимся к тому, чтобы они смогли выйти на открытый рынок труда. Практика показывает, что это очень маловероятно, но мы не можем лишать их возможности хотя бы попытаться. Государство может, мы — нет. 

Анастасия: Мы не только трудоустраиваем людей с ментальной инвалидностью, но и социализируем их. Люди с инвалидностью в России, как правило, изолированы от общества и имеют очень мало возможностей для самореализации. В «Простых вещах» с «особыми» мастерами бок о бок работают сотрудники и волонтеры. Мы поддерживаем людей, попавших в кризисные ситуации, и их семьи, продаем сделанные в мастерских вещи и делимся опытом.

Люди с нарушениями развития психики и интеллекта проходят двухмесячное обучение и стажируются, а затем начинают работать пять дней в неделю. Всего в мастерских работают 50 особых мастеров и 32 сотрудника. В год мы производим 30 000 изделий: посуду, деревянные предметы, печатную продукцию, джемы, карамель, текстиль.

В Петербурге более 94000 человек с инвалидностью, из них 60% людей трудоспособного возраста не работают, хотя каждый пятый хочет и может. Согласно закону Санкт-Петербурга номер 280-25 (о квотировании рабочих мест для трудоустройства инвалидов в Санкт-Петербурге), крупные компании должны выделять 2,5 ставки на 100 человек. Мы можем в этом помочь, заключив с какой-нибудь фирмой соглашение, по которому трудоустроим человека с инвалидностью и закроем квоту. Предприятие официально перечисляет нам деньги на зарплату сотрудника с ограниченными возможностями здоровья, а сам он начинает работать в «Простых вещах», где для него организовано комфортное пространство и рабочее место.

У компаний есть множество других способов помочь нам. Например, стать нашим корпоративным спонсором, заказать наши изделия или мастер-класс, устроить мероприятие в пользу мастерских, помочь материалами и продуктами. Речь не только о компаниях, каждый может подписаться на регулярное пожертвование в пользу «Простых вещей», купить нашу продукцию, стать волонтером, рассказать о проекте знакомым и поделиться идеями о нашей работе.

Сотрудники за работой. Фото: личные архивы героев

Как устроены мастерские?

Димитрий: Наша столярная мастерская — одна из немногих, где проходит производство полного цикла, то есть мы покупаем толстую широкую доску и делаем из нее все изделия. 

Наши ребята справляются с такой работой, которую никогда и нигде не доверяют «особым» мастерам.

У нас они работают и на фуганке (длинном столярном рубанке — Прим. ред.), и на рейсмусе (инструменте для чистового строгания досок — Прим. ред.), и на распиловочном станке, — и это при том, что изначально они не умели даже точить карандаши. Сейчас они точат тарелки на токарном станке. Для каждой из этих операций продумана система безопасности. Чтобы защитить сотрудников во время работы и по возможности упростить задачу, мы дополнительно делаем специальные приспособления, которые удерживают заготовки, закрывают режущие части станков, и не дают повредить руки. В общем, ко всем есть свой подход, и в этом смысле я придерживаюсь нашего лозунга: «Дело есть каждому».

Оксана: За день, согласно расписанию, ребята могут посетить две мастерские — одну до обеда, а вторую после. Моя задача состоит в том, чтобы следить за заказами, то есть быть в курсе того, что нужно сделать, в каком количестве и за какие сроки. Всю работу мы выполняем вместе, и многие из них лепят кружки на таком же уровне, как и профессиональные мастера. У каждого свой темп, но это не мешает наслаждаться совместным рабочим процессом. 

Оксана с сотрудником мастерской. Фото: личный архив героев

Сколько человек работает в группе?

Димитрий: Количество человек меняется, но ко мне постоянно ходят 15 ребят. У всех разные расписания: они занимаются не только в столярной, но и в других мастерских.

Оксана: Мастеров в керамической группе всего трое, но в день работает не больше двух человек. Всего примерно пять, больше не получится — из-за маленького пространства. 

Какой возраст у сотрудников?

Димитрий: Все ребята старше 17 лет. Ощутимой разницы из-за возраста при работе с ними нет. В любом случае под каждого приходится подстраиваться, привыкать и изучать его особенности. Есть те, кто кардинально отличается от остальных, но это зависит не от возраста. Например, у нас есть люди, которые получили травму в 45 лет, а некоторым по 20 лет, но они уже родились с какими-то особенностями. 

Оксана: В основном им по 25-30 лет, примерно как и мастерам. 

Столярная мастерская. Фото: личные архивы героев

Что изготавливают в мастерской?

Димитрий: У нас есть постоянная продукция: дизайнерские подставки для фотографий, доски, тарелки, сейчас мы также начали делать мебель на заказ. Иногда ребята сами решают, чем будут заниматься, но так как мы коммерческая организация, у нас все равно есть определенные сроки. Конечно, в отличие от «настоящей» мастерской, они плавают. Нет гарантии, что продукт будет готов, например, через три дня, потому что для нас принципиально, чтобы на всех этапах в работе участвовали все сотрудники. И если в обычной мастерской стол делают за несколько дней, то у нас этот процесс может занять две недели. 

Оксана: В керамической мастерской мы делаем посуду: чашки, тарелки, миски. Также изготавливаем значки и магниты, наборы для ванны, мыльницы и баночки для щеток. Есть ребята, которые предлагают свои идеи, и мы находим время и на их воплощение. Например, у нас есть девушка, которая придумывает и лепит разных зверей. Она сделала целый сервиз с чайником, чашками и разными тарелками, а крышки украсила своими зверьками. 

Изделия и инструменты. Источник фото: личные архивы героев

Готовые работы сотрудников. Источник фото: личные архивы героев

Как проходит типичный день в мастерской?

Димитрий: С утра приходят ребята, примерно полчаса мы разговариваем, спрашиваем, у кого как дела и какие планы, пьем чай. За это время я могу понять их настроение. Потом мастера распределяют задачи между сотрудниками в зависимости от их самочувствия: например, те, кто не сосредоточен, выполняют менее сложную работу. В остальном это обычный рабочий день, как и в любой столярке: кто-то шлифует, кто-то напиливает детали, кто-то обжигает или ставит печати, кто-то маслит. Затем у нас совместное приготовление обеда. Внутри мастерской есть двухэтажная деревянная постройка, там мы вместе готовим еду, обедаем, а потом продолжаем работу. К концу дня все закрывают свои рабочие места, прибираются и идут домой. Рабочий день длится шесть часов — с одиннадцати до пяти. Большая нагрузка просто непозволительна.

Оксана: Какого-то нормированного графика у нас нет, но мы всегда стараемся создать дружескую семейную атмосферу. Обычно ребята приходят примерно за 15 минут, и до начала работы мы сидим, пьем чай и разговариваем. Бывает такое, что кто-то инициирует зарядку, и мы все делаем разные упражнения. После этого начинается работа. Я смотрю заказы по нашему плану и в соответствии с этим распределяю задания между сотрудниками. Часто в процессе работы происходит какая-то коммуникация. Потом у нас обед и подготовка к обеду. Кто-то  отправляется из мастерской в магазин (как правило, их сопровождают волонтеры) и покупает продукты, а потом с поваром на кухне готовит еду. Мы стараемся приспособить работников к обыденным вещам и учим их, как заплатить, взять сдачу, посчитать деньги или даже найти продукты на полках, потому что с этим часто возникают сложности. После обеда у нас еще два часа работы. В это время к нам могут присоединится кто-то из других мастерских.

Бывало ли такое, что человек хочет, но не может справиться с работой? Как вы поступаете в такой ситуации?

Димитрий: В такой ситуации мы придумываем, как упростить работу, просим помочь ребят или помогаем сами. Все происходит в процессе общения, и мы всегда достигаем цели. 

Димитрий с сотрудниками. Фото: личные архивы героев

Оксана: Такое случается, но у нас нет цели, чтобы человек сделал все сам от начала до конца.  Каждый предмет делается не один день, есть много разных этапов, и если у человека хорошо получается только что-то одно, то, как правило, он этим и занимается, потому что ему приятно видеть результат своего труда. 

Сейчас в проекте открыто 6 мастерских: графическая, керамическая, швейная, кулинарная, столярная и арт-студия. Планируется ли открытие новых мастерских?

Димитрий: Не уверен насчет открытия новых, но планируется апгрейд уже существующих. Вероятно, будет переезд, потому что из-за нехватки места мы не можем реализовать многие задумки. Например, ребята из графической мастерской хотели бы рисовать на мольбертах, но, к сожалению, они займут слишком много места. Мы ищем возможность расширяться и нанимать новых сотрудников в пределах возможного, потому что даже разница в пять человек очень ощутима. Тем более у меня в столярке, так как все операции в той или иной степени сопряжены с риском травмы. 

Как вы работали на изоляции?

Димитрий: В период самоизоляции мы отправляли ребятам на дом наборы изделий, которые они шлифовали, подпиливали и покрывали маслом. Также мы организовывали встречи в зуме, которые в том числе имели учебную направленность. Карантинный период все перенесли по-разному, но мне кажется, что наши ежедневные онлайн-встречи очень помогли в итоге справиться со сложившейся ситуацией. 

Оксана:

На самоизоляции мы ежедневно проводили зум-встречи, во время которых ребята общались и даже играли. Был также формат индивидуальных занятий: каждый мог созвониться с мастером и лично проконсультироваться по какому-то поводу. Правда, такие встречи проходили только несколько раз в неделю. Мы все-таки хотели продолжить работу и отправляли сотрудникам материалы для лепки. Чувствовалось, что они устали, многим не хотелось выполнять задания, но все же они с нетерпением ждали возвращения в прежний режим. 

Что самое сложное в вашей работе?

Димитрий: Довольно сложно всегда держать себя в руках, соблюдать этические нормы. Некоторые ребята очень непохожи на «особых», поэтому в какой-то момент начинаешь забывать, что у них не все может получаться сразу, начинаешь с них требовать, как с обычных мастеров. А это, конечно, недопустимо.

Оксана: Иногда я сталкивалась с выгоранием от однообразия работы, но такого не было уже давно. Возможно, это связано с тем, что у мастеров свободный график и я, например, работаю три дня в неделю. Еще бывает сложно справляться с большим количеством заказов, когда нужно уложиться в короткий срок, но с этим помогают волонтеры. Они приходят к нам на так называемые вечеринки с лепкой, где прокачивают свои навыки, знакомятся и веселятся.

Оксана в мастерской. Фото: личные архивы героев

Есть ли что-то, чему вы научились от ребят?

Димитрий: Благодаря им я изменил свое мировоззрение, научился прощать людей и быть терпимым. Когда работаешь с особо эмоциональными людьми с аутизмом, в определенный момент начинаешь замечать аутистические черты в своих знакомых и понимаешь, что каждый может ошибаться. 

Оксана: Я научилась принятию, мне стало гораздо легче принимать людей, как из своего окружения, так и незнакомых.

Есть ли какие-то моменты, которые особенно запомнились?

Димитрий: Такие моменты происходят каждый день. Сравнивая состояние ребят, когда они к нам только пришли, и сейчас, я понимаю, что это настоящее чудо. Многие не обладали элементарными навыками, например, не могли самостоятельно ездить на общественном транспорте или чистить овощи. Это связано с тем, что долгое время они были одиноки и сидели дома в капсулах своих семей. Всему, что умеют, они научились у нас, так что каждый день — это открытие. Благодаря работе они социализировались, завели друзей. Один из них, Денис, научился шутить только к 22 годам. Раньше он не реагировал на шутки, не понимал их, а сейчас начал каламбурить, и у него это получается довольно смешно. Конечно, на такие изменения повлияла наша обстановка. С приходом в «Простые вещи» они начали новую жизнь. 

Оксана: Мне запомнилась поездка в столярку в качестве волонтеров. Мы так иногда делаем с мастерами, помогаем в других мастерских, чтобы сменить привычную деятельность. Мы изготавливали доски для кухни, пилили, шлифовали, покрывали лаком. И если в своей мастерской учу всех лепить я, то там было интересно побыть в роли ученика. Ребята показывали мне разные процессы, учили пользоваться инструментами. Такая смена деятельности, я считаю, полезна: они берут на себя больше ответственности, оказываются в роли тех, кто может чему-то научить других. 

В столярке. Источник фото: личные архивы героев

Что вы посоветуете тем, кто работает с людьми с ограниченными возможностями?

Димитрий: Тем, кто работает с людьми с ограниченными возможностями, я посоветую развивать терпение, любовь и всепрощение.

Оксана: Я бы посоветовала оставаться собой и быть естественным, потому что иногда я вижу, что люди общаются с особым взрослым человеком как с ребенком, но с ним надо разговаривать так же, как с другом.

Редактор: Жанна Нейгебауэр

Проверьте, что вы узнали:

Что такое инклюзия?
Сколько людей с инвалидностью трудоспособного возраста в Петербурге не работают?
Сколько часов в день позволительно работать человеку с ментальными особенностями?
В «Простых вещах» много мастерских разных специальностей. А какой там нет?

Понравилась статья? Тогда поддержите нас, чтобы мы могли и дальше писать материалы!

Наш журнал существует только на средства читателей. Ваши донаты подарят нам немного уверенности и возможность платить авторам за работу.