«Во многом это моя вина»: как мама спасала сына от травли в школе
Эта история произошла в обычной московской школе. Мама одного из учеников Наталья Цымбаленко столкнулась с проблемой буллинга (проще говоря, травли) своего сына Петра его одноклассниками. Исчерпав классические для таких ситуаций методы помощи ребенку, Наталья решила прибегнуть к радикальному и эффективному способу разрешения проблемы. С разрешения Натальи публикуем оригинальный и лишенный редактирования рассказ о детской жестокости.
Мой сын после младшей школы поступил в гимназию (на тот момент). Дети разные, кто-то активный, кто-то стеснительный – обычное дело. Быстро сформировался костяк класса, так называемых «крутых», которые стали цепляться к «некрутым». Ну, например, мой сын-пятиклассник приносил в школу лего и пластилин – «фу, некрутой». Это повод для насмешек, обязательств. Имя сына – Петя, его стали обзывать «Педя», сын тушевался и не знал, что сказать в ответ. Он уходил от конфликтов, боялся драк и громких разборок – «некрутой». Но как я теперь (изучив множество литературы на тему буллинга) знаю, повод может быть абсолютно любой и даже убрав якобы причину травли, буллинг не прекратится.
Какие есть способы решения конфликтных ситуаций в 11-12 лет? Он и несколько таких же мальчишек стали просить помощи у классного руководителя. Реакция? Классная в разговорах с родителями рассуждает на тему, что «дети не любят стукачей», «надо закалять характер», «уметь находить подход к товарищам». Родители зачинщиков все как один кричат в родительском чате, что их дите «святое», на них наговаривают, а «ваши сами спровоцировали».
Я верю педагогу, не вмешиваюсь. НО – нанимаю сыну персонального тренера по фехтованию/мечевому и рукопашному бою. И, знаете ли – сработало в части убрать боязнь конфликтов. Драться Петр теперь не боится и может. От него понемногу отстали. А от остальных «некрутых» нет. И мало того осенью прошлого года его лучший друг, с которым он сдружился на теме «некрутости» попадает в ситуацию уже денежного развода со стороны «крутых» одноклассников.
До этого в анамнезе класса у остальных «некрутых» одноклассников уже были истории с отъемом вещей (учебники, портфели прятали – и вроде как это не разбой, а шутка); порчей вещей; подкладыванию бутылки с мочой в портфель; стягиванию штанов в раздевалке, фотографированию и выкладыванию в соцсети. Классная все также не видела проблем. Ну, максимум проводила беседы на тему «давайте жить дружно».
И тут нашего лучшего друга Мишу дважды «разводят на деньги» одноклассники, обещая купить тому вейп и не покупая его. Ведь если хочешь быть крутым – ты должен курить вейп! Маме Миши «святые дети» просто хамят и рассказывают, что ее сын «гидроцефал». Мама ученика, взявшего деньги говорит еще прекраснее: «Объясните мне как вы позволили своему сыну подбить моего покупать вейп». Ну, в общем ситуация великолепна. А тут еще один из одноклассников сына на своей странице вешает фотожабы на Петра, и веселясь на тему того, что сын стал «качаться». И «Остапа понесло».
Я встретилась и списалась с родителями учеников, которых травили в классе. Кто-то боялся вмешиваться в ситуацию, кто-то хотел просто перевести ребенка из школы. В итоге нас стало трое – три мамы, которые были готовы писать заявления и разбираться в ситуации с классом. Я собрала все факты, убрала эмоции, вспомнила старый добрый канцелярит и села писать заявление. Факта, к которым я могла предъявить конкретные доказательства, осталось два: Переписка участников истории с вейпом и эккаунт одноклассника, где было видно, что он состоит в группах, торгующих вейпами, и мало того сам их продает. Фотожабы на Петю и скрины с эккаунта, где эти фотографии были размещены.
Попросила классную о встрече с директором школы и родителями учеников, травящих других учеников. Классная впала в истерику, стала писать в родительском чате, что не справляется с руководством, отказывается от класса и т.д. Родители «святых детей» стали там же возмущаться уже в мой адрес и требовать линчевать, за то, что довела классную.
Встречу с директором не назначили. Классная утверждала, что та очень занята. Но позовет психолога и соцработника. Ок. Мы (три мамы и мой муж) пришли. С настроем, что это для проформы. Был отдельный треш. Родители кричали уже на меня, хватали у меня вещи со стола, переходили на личности. Лейбмотивом звучала миллион раз повторяющаяся фраза «Вы не докажете!». Я отдала заявление соцработнику и сказала, что буду запускать его официально. Представители школы делали круглые глаза и говорили – какой кошмар, что же вы раньше не сказали, что в классе такое творится. А потом произнесли сакраментальное «Вы не докажете!». Я честно посоветовала им приберечь эту фразу для прокуратуры, которая придёт по моему заявлению проверить, почему школа бездействует, когда в ее стенах торгуют курительными веществами. Представители школы сказали, что доложат директору о ситуации.
Утром я позвонила на телефон директора школы, указанный на сайте. И тут оказалось самое интересное – она была не в курсе. Ни собрания с родителями, ни ситуации в классе. Ок, я это предвидела. Поэтому и позвонила. Сказала, что принесу заявление. Назначили время – когда.
Мое прекрасное произведение – Заявление на 20 с лишнем страницах я отправила по е-мылу на адрес школы, на адрес председателя Управляющего совета школы и отнесла в Управу своего района в Комиссию по делам несовершеннолетних, которую глава управы же и возглавляет. Записала номера входящих.
Написала пост в соцсетях. Получила много дельных советов. Но и безнадежных историй тоже. Решила что надо таки идти до конца. Даже если потом мы решим уйти из школы, мы уйдем предварительно “раздав всем сестрам по серьгам”, а не с культивированным чувством виктимного отношения к жизни. Еще раз напишу, что это все мы проговорили с сыном. Он не хотел уходить из школы из-за Миши.
Написала маме ученика, рисующего фотожабы, что хочу встретиться до того, как подам на них в суд. Была послана со словами «Встретимся в суде!».
Восемь – восемь (!) человек встречалось со мной и мужем (ну, ладно, мама Миши тоже была) в кабинете директора. Помимо представителей школы, были еще председатель управляющего совета и представитель департамента образования. Школа включилась. Ну, сперва председатель управляющего совета задал мне очевидный вопрос: «А вы не хотите забрать своего сына?!». Я честно запретила даже предлагать мне такие советы – этот кейс мы разберем с сыном до конца, а со школой еще и памятку напишем на тему буллинга. «Не надо памятку!» – взмолилась школа.
Здесь отдаю должное школе, процесс пошел – в классе провели встречу с инспектором по делам несовершеннолетних, отдельно переговорили с родителями учеников, которых я указала в коллективном (это важно) заявлении. Отдельно по двум фактам встречались с родителями, инспектором по делам несовершеннолетних (прекрасная девушка!!) и нами. Деньги в итоге вернули, извинения принесли. Ученика, торгующего вейпами поставили на учет. Бормотали «мы не знали, что вы обидитесь, мы не знали, что за это идут в суд» – это на фотожабы. На мой вопрос маме – понимает ли мама, что если я говорю, что пойду в суд, то это значит я туда пойду, а не просто сотрясаю воздух – кивали и угукали. И надо же – никто не хамил!
Класс (а я имею ввиду и детей и родителей) замер. В таком знаете ли нейтралитете. Никто не ожидал, что я не буду участвовать в «родительских боях» и выяснениях, чей сын должен «лучше помыться и может тогда с ним дружить будут». А что мы пойдем прекрасным бюрократическим путем писем и жалоб. Все сразу научились культуре, одергивают желающих рисовать фотожабы, и не достают окружающих. Ну, не красота же!
Уже в этом году мне звонили из управы и сказали, что готовят ответ на мое заявление со списком проведенных мероприятий; звонил представитель депробра узнать, довольна ли я ситуацией в классе.
Поживем увидим, что будет дальше… И вывод – ни один буллинг, ни одна травля не закончится, пока в нее не вмешаются взрослые, третьи силы. Пока травящие не поймут и не выхватят ответственности по полной. Поэтому – подключайте школу, департамент образования, полицию, прокуратуру. Мне нравится нейтралитет. А на сколько его хватит – посмотрим. Главный мой месседж всем был таков: «Я не приходила в школу все эти три года – сделайте так, чтобы я и дальше не приходила!»
Отвечу на два самых частых вопроса: Как сын и его друг чувствуют себя сейчас и как отреагировали на мое вмешательство? Отвечаю: С мальчишками мы все обсудили. Сперва им было очень страшно. Тем более, что агрессия “крутых” даже усилилась после нашей встречи с родителями. “Крутые” обсуждали как бы встретить парней после школы, показывали Мише записки “1000 рублей, или твоя собака умрет”. Но школу мы решили не пропускать. Я звонила на каждой перемене, муж забирал Петю из школы. А еще я пообещала нанять им телохранителя, если угрозы хоть немного станут похожи на реальность. Но, чем большую активность развивала школа (встречи, разговоры), тем больше класс понимал, что это все всерьез. И успокоился. Я дала Пете прочитать этот пост и спросила, что написать. Он сказал, что все ок. Общаются они с одноклассниками из описанной истории спокойно и максимум та и эта сторона уточняют друг у друга задания. А представители школы регулярно уточняют у него – как дела в классе.
А если бы не было факта про вейп, чтобы я тогда делала? Я бы подавала в суд по фактам фотожаб (“о защите чести и достоинства”). Начала бы ходить к директору и инспекцию по делам несовершеннолетних. Кстати! Наша молодая и красивая инспектор так и рекомендовала делать – не дожидаясь “увесистых” фактов обращаться к ним. Писала бы в департамент образования.
Самое важное, что я поняла в этой ситуации – во многом это моя вина: я долго не вмешивалась, слушала классную руководительницу и родителей, что «дети сами должны разобраться».
(Стилистика, орфография и пунктуация автора сохранены)
Что особенного в этой истории?
Для российской системы образования травля в школе – это самое обычное дело. Практически каждый житель страны знает на личном опыте, как это происходит, когда одни дети пытаются доминировать над другими в школьных коридорах. Эта тема множество раз была воплощена в массовой культуре: начиная от советского фильма “Чучело” и заканчивая эстонским фильмом “Класс”.
Несмотря на массовость этой проблемы, в обществе она остается табуированной. О ней не принято говорить в широких кругах, а министерство образования показательно игнорирует тему буллинга, предпочитая создавать иллюзию полезной деятельности с помощью введения уроков семейного счастья, патриотизма и православия.
Не надеясь дождаться помощи от государства, родители подвергнутых травле учеников решают проблему как могут. Составим список самых распространенных методов решения (или усугубления) детских конфликтов:
Силовой метод
Ребенка отдают в секцию силовых единоборств в расчете на то, что он сможет дать сдачи обидчику. Проблема этого метода заключается в том, что он чреват усугублением ситуации и возникновением еще больших трудностей. Под этим подразумевается увод конфликта из правового поля, подстрекательство к насилию и совершению преступления. Даже если травимый школьник научится драться, то он может нанести травмы своим одноклассникам и в итоге сам станет преступником в глазах общества. Помимо этого, такой метод подходит далеко не всем. Что, если речь идет о тихом маленьком ботанике, любящем читать книжки? Или жертвой буллинга стала девочка (что тоже часто бывает), которой согласно традиционной модели российского социума вообще не следует драться?
Метод игнорирования и замалчивания
В этот пункт входят советы ребенку в духе “Не обращай на них внимания, они просто дураки” или, еще хуже, полное равнодушие со стороны родителей вместе с ожиданием, что “дети сами разберутся”. Этот политика показного невмешательства приводит к попустительству и безнаказанности буллинга, в результате чего обидчики не чувствуют своей ответственности и повышают градус жестокости выходок по отношению к жертве. При таком сценарии травимый ребенок в лучшем случае с трудом доживет до выпуска, станет хуже учиться, приобретет массу комплексов и психологических затруднений, после чего всю оставшуюся жизнь будет вспоминать школу с ненавистью и отвращением. В худшем случае такое равнодушие может привести к еще более плачевным последствиям, когда дети впадают в отчаяние и переходят на уровень кровопролитного насилия. К примеру, в одном только январе 2018 года два ученика пермской школы, вооружившись ножами, напали на учительницу, а школьник из Улан-Удэ атаковал своих одноклассников с топором.
Метод смены обстановки
В отличие от предыдущих способов, этот метод можно назвать отчасти эффективным для спасения жертвы травли, но не решающим саму проблему. Подразумевается перевод ребенка из школы с обидчиками в другую, в надежде что на новом месте у него не возникнут трудности с коллективом. И хотя это чаще всего работает, сами инициаторы буллинга продолжать ощущать свою безнаказанность и с большой долей вероятности начнут травить другого ребенка. К тому же, изначальное место обучения может иметь какие-то преимущества в виде сильных преподавателей или удобного расположения, но при выборе такого метода от плюсов конкретной школы придется отказаться.
Метод Натальи Цымбаленко
Наша героиня перепробовала первые два метода, а от третьего отказалась. Она стала бороться самостоятельно, взяла ситуацию под собственный контроль и выбрала свой способ решения проблемы. Нельзя сказать, что она его изобрела, поскольку возможность бюрократического и юридического давления существовала всегда, но по разным причинам родители детей его практически никогда не рассматривают. В чем же дело?
Ментальность российского общества
Жители России носят в себе груз тяжелого исторического наследия. В нашем коллективном бессознательном еще жива память о травмирующем опыте советского общества, в котором “половина страны сидела, половина охраняла”. Мощный репрессивный аппарат СССР привел к возникновению массовой тюремной культуры и “воровских понятий”, плотно укоренившихся в маргинальной социальной среде и оставивших неизгладимый отпечаток даже на прослойке интеллигентов, вынужденных передавать тюремный опыт из поколения в поколение по причине конфронтации с властью из идеологических соображений.
Согласно этой табуированной, но еще живой тюремной культуре и единого арестантского уклада нельзя жаловаться администрации любого государственного заведения, в котором люди из разных социальных групп вынуждены проводить время (в этом плане школа сильно напоминает тюрьму). Для этого существует даже специальное и всем знакомое слово – стукачество, которое возвращает нас в советское время и стирает различия между учителем и тюремным надзирателем. Это негласное правило работает как для детей, которые рискуют вызвать презрение сверстников, так и для родителей, выросших в рамках такой же системы ценностей.
Благодаря наследию СССР в нашем обществе отсутствует культура решения проблем бюрократическим путем. Многие люди, узнав историю Натальи, удивляются – “А что, так можно было?”. Отсутствие знания о возможностях мирного регулирования конфликтов усугубляется массовым недоверием к сотрудникам полиции, которые создают о себе негативное впечатление равнодушным отношением к своей работе в стиле “Убьют, тогда и приходите”.
Главный урок, который можно извлечь из этой истории, – сотрудники образовательных учреждений и правоохранительных органов начинают решать подобные проблемы, только когда у них появляется мотивация избежать неприятных последствий. Учительница приступает к решению конфликта при возникновении угроза увольнения, а директор вмешивается, когда возникают опасения испортить репутацию школы. Родители обидчиков и сами инициаторы травли меняют агрессивную модель своего поведения только после того, как им начинает угрожать реальная перспектива судебного разбирательства, попадания на учет в детскую комнату полиции или даже заключения в колонию для несовершеннолетних.
Наталья Цымбаленко – это наша Милдред из фильма “Три билборда на границе Эббинга, Миссури”. Она так же, как и героиня кино, не собирается мириться с несправедливостью и бездействием правоохранительных органов. Наталью с Милдред роднят методы борьбы с помощью огласки, только вместо рекламных щитов мама травимого школьника использует бюрократическую машину и посты в социальных сетях. Пусть ее история послужит примером для всех, кто сталкивается с проблемой буллинга, которая продолжает возникать в большинстве российских учебных заведений.
Понравилась статья? Тогда поддержите нас деньгами, чтобы мы могли и дальше писать материалы!
Наш журнал существует только на средства читателей. Ваши донаты подарят нам немного уверенности и возможность платить авторам за работу. Поможет любая сумма, но для минимального гонорара требуется хотя бы 300 рублей.
